Заодно потестируем, как работают опросы...

Тимсель,

PS: Пни за меня Лукьяненко за ту знаменитую сцену с императором Греем и Алисой на пляже.

Грей был обнажен. Последние годы он не следил за фигурой, и выглядел
сейчас достаточно отталкивающе. Рыхлый, неровно загоревший мужчина,
возрастом под пятьдесят, начинающий лысеть, с коротким клочком бороды,
завитой по эндорийской моде. Рядом с ним загорала голенькая девочка лет
двенадцати. По законам Терры Императору за подобные забавы грозил неплохой
срок - его малолетняя любовница успела бы стать взрослой.
Но Грей, очевидно, пользовался для этого случая моралью Культхоса.
- Я прибыл, мой господин, - склоняя голову произнес Вячеслав.
Император открыл один глаз и буркнул что-то маловразумительное.
Девочка перевернулась на живот. Шегал продолжал стоять.
- Можешь раздеться и отдохнуть, - громче произнес Грей.
- С вашего позволения я постою.
- Тебе не жарко, коммандор?
- Нет, мой господин.
Грей с кряхтеньем присел. Почесал волосатый живот. Глянул на
Вячеслава - насмешливо, но дружелюбно.
- Нравится моя маленькая подружка?
- Главное, чтобы она нравилась вам, - глядя лишь в лицо Императора,
ответил Вячеслав. Глаза у Грея были мягкие, заботливые... обманчивые.
- Брось, Славик. Ты со мной почти сотню лет, так? Мне всегда
нравилась твоя независимость.
- Благодарю.
- Перестань! Алиса, иди, искупайся.
Девочка послушно поднялась и побежала к морю. Грей проводил ее
взглядом - почти отеческим.
- Молодость... как приятно быть молодым. По-настоящему молодым. Между
прочим, очень славная девочка. Увлекается инопланетной зоологией, мечтает
стать экзобиологом... Я тебя чем-то насмешил, Вячеслав?
Шегал покачал головой. На его лице не дрогнул ни единый мускул, но
Грей умел чувствовать настроение собеседника.
- Ладно, Воля с тобой... Зачем пришел?
- Повинуясь вашей воле.
- Да, и правда... Я доволен операцией на Меклоне.
Шегал вновь склонил голову. Девочка плескалась у берега. У самого
горизонта, вероятно, вне зоны дворца, дрожала белая точка паруса.
- Я хочу поднять твой статус, Вячеслав. Что ты скажешь о звании
адмирала? И должности начальника штаба силовых акций?
Несколько секунд клинч-коммандор подбирал слова. Потом осторожно
произнес:
- Любой ваш приказ будет исполнен, мой господин. Но я оперативник.
- И?..
- Штабные стены меня давят.
- Так я и предполагал, Вячеслав, - Грей вновь растянулся на песке.
Это могло быть концом аудиенции, но он продолжил: - Если не ошибаюсь, ты
третий раз отвергаешь повышения.
Девочка выбралась из воды и осторожно стала подходить к ним. Вячеслав
едва заметно покачал головой. Остановившись, та легла в сторонке.
Умненькая.
Может, слетать как-нибудь на Культхос?

там река протекает, я видел, слезы незаметно будет

Ну вот, съездил я в Москву, посмотрел Дом, посетил Аллейку, оставил на ней книжку и понял, что предназначение своё в жизни я выполнил (я ничьи слова не украл?)

Прекрасное далеко, не будь ко мне жестоко

...пасмурно. Пять градусов выше нуля. Южная трасса. Сколько по ней за день проносится машин?! много. Кручу баранку в своем ободранном драндулете.
Вижу - стоят вдоль дороги, как вороны. считаю: раз, два, три - три. Проезжаю мимо, смотреть не хочется - страшно. Как назло машина заглохла. Включаю по воротники. К моему облезлому драндулету подходит одна, просится погреться. Садись, - говорю. Выхожу из машины открываю капот. Смотрю - ничего не понимаю. Иду обратно. Весь салон уже провонял дешевыми духами. Она смотрит куда-то. На лице столько косметики, что не поймешь, где нос, где рот. Черное, синее, красное, одним словом грязь. - Как тебя зовут?
- Катя, - голос низкий, прокуренный.
- Сколько тебе лет?
- 15. - спрашивает, - курить можно?
- Кури, - говорю.
Она закуривает - наркоманка. Вены исколоты, одна сплошная синева. Меня начинает мутить. Она с усилием выдыхает дым. Где твои родители?! - я думаю про себя? - Не надо, не отвечай. Мама - пьяница, папы - наверное нет. Бедняга.
- Холодно же так стоять с голыми ногами.
Она показывает, что без трусов.
- Не надо, не хочу.
- Минет - 50, - смотрит на меня.
Я в ответ молчу. Впереди останавливается девятка с тонированными стеклами. Выстукивает как отбойным молотком ритм. К ней подходит одна из двух. Смотрит на нас и машет рукой. Катя говорит, - это меня. Пока. - и выходит из машины.
- А-а, сука, пятнадцатилетних любишь?! - Я выхожу из машины и иду к девятке. Не знаю зачем... Морду что ли ему набить. Смотрю через опущенное окно - сидит, весь заплыл жиром сука. Музыка ему мозги выбила. Совсем ничего не соображает. Моральный урод. Катя сидит внутри. Он достает толстый кожаный кошелек, ломящийся от зеленых бумажек. Ищет бледную голубоватую и кладет на бардачок. Катя тянется к его ширинке. Нажатием кнопки, он поднимает тонированное стекло.
- давай, нажимай на кнопки, сука. Твое время пришло. - Мои кулаки сжимаются, руки дрожат. Я понимаю, что сделать ничего не могу. Я бессилен. Таких как он, выродков вокруг полным-полно. Да что я, убить что ли всех должен?! Да и Катя не моя дочь. Я ухожу. Я ушел. Иду мимо своей машины, на остановку Сафиуллина, кому такая рухлядь нужна?! Потом отбуксую. Мне противно. Лицо мое такое же серое и бесчувственное, как и у всех.

Как ни жаль, но всё - правда (...) теперь - это наш хронопоток..

По оценкам Владимира Красильникова, на материал которого мелькала ссылка в гостевой Мелофона - через те же шесть лет.

А по мнению экспертов МИВа 2012 год (дата, мелькающая в гостевой Миелофона уже третий год) - последний переломный рубеж, откуда ещё можно вернуться на "настоящий путь" ((с) Шктлк)